[Янтарья]

приснилось мне я был пингвином
ко мне сошёл пингвиний бог
я на колени - нет коленей
и клюв мой нем и холодно
(с)

Сны в последнее время пошли - один краше другого. То ли просто время спать появилось (ничего, уже исчезло обратно, ха-ха), то ли так расслабляюще подействовала на мозг первая часть сданных экзаменов, но просыпаться в явь не хочется на полном серьёзе. О, этот печальный момент, когда во снах опять больше жизни, чем наяву. Мда. Ну ничего, это ненадолго.
Позавчера снился сон, долгий и стройный как фильм, или даже как целая жизнь, давно таких не было, в самом деле давно. По пробуждении, правда, воспоминания как всегда остались несколько смазанными, но за два дня я их худо-бедно восстановила. И вообще это похоже на зарождение нового мира, по которому я потом буду рисовать картинки, придумывать истории и персонажей.
Итак, постапокалиптический мир.

Очень, очень(!!!) много букв.

Некая вариация киберпанка, но космических полётов нет, механизмы не сильно вылизаны и вообще выглядят довольно потрёпано и грубовато. Оно и понятно, наверное, поскольку после Катастрофы стоит отчаянная разруха. Животные мутировали, и практически все из них стали враждебны для человека. Где-то во сне я то ли видела, то ли слышала список, из которого смогла запомнить только карпа-кровопийцу и мышь-металлоедку. У всех из них названия были двойными: первое означало, кем животное было раньше или просто на кого похоже, а второе - новоприобретённое свойство. Людям тоже сильно досталось, и механические части тела (как внешние, так и внутренние) стали самой обыденной нормой жизни. Уж не знаю, почему так сложилось, то ли медицина сдала, и отрезать руку стало проще, чем вылечить, то ли с лекарствами и процессами заживления какая беда приключилась из-за мутаций, и они стали работать иначе, то ли живая плоть стала цениться несоизмеримо выше механизмов, и достать её (или работать с ней) стало сложнее. Но скорее всего там целый комплекс из вышеперечисленных причин. И не было бы особой беды, пожалуй, если бы не одна штука: люди, у которых превышалась "критическая масса" механических частей, превращались в киборгов. Фактически, киборгами там можно было считать каждого второго, т.е. каждого, у кого есть хоть какая-то неорганическая часть, но вот нет. Там своя специфика. Мне сначала казалось, что это вирус, но дело оказалось в другом. При постепенной замене частей скорее всего возрастала нагрузка на мозг (от имплантатов идёт более сильный электрический импульс, разница с естественным ничтожна, но в сумме даёт ощутимое отличие), и в конце концов он "перегорал", отключал часть функций, и человек становился похож на очень тупую машину, у которой функции жизнеобеспечения поддерживаются, но это практически всё. Очень жуткое зрелище, скажу я вам. Про таких людей говорили "он замолчал", поскольку говорить они переставали, и вообще не подавали каких-либо признаков высшей нервной деятельности. Как оказалось позже, они фиксировали в памяти всё происходящее с ними, но реагировать не могли даже внутренне.
А ещё там были маги. У магов никогда не было механических частей, потому что они обладали интересной силой: они могли менять вероятности. По ощущениям это было очень... необычно. Когда тебя задевало такое воздействие, то возникало чувство, что мир - огромный диск, который проворачивается под тобой, и даже если ты пытаешься бежать, то прибегаешь совсем не туда, куда собирался. Маги были двух видов - "государственные" (или "праведные"), которые работали на тоталирарную систему, пытавшуюся радикально, хоть и довольно успешно, вытаскивать мир из полной задницы, и "мятежные", которые хотели оставить в себе хоть что-то человеческое, и пытались либо помогать людям, либо хотя бы не творить тех ужасов, которые делали по указке системы "праведные" (например, полная зачистка всех киборгов или непокорных магов). К таким вот "мятежным" принадлежала и я, хотя, надо сказать, силы мои были не так уж и велики. Спасало меня то, что по-настоящему мага можно было определить исключительно тогда, когда он колдует. Других способов не было. И я шифровалась, потому что ужасно хотела жить.
Сначала я путешествовала с большой и шумной семьёй. Передвигаться по миру в одиночку было чистой воды безумием, поэтому даже незнакомые люди сбивались в кучки, чтобы перекочевать из одного места в другое. Я не выглядела страшным головорезом, поэтому легко присоединилась к большущему семейству из нескольких поколений, даже сдружилась с тамошними подростками. Мы остановились в большом, но не сильно разрушенном доме, который явно бросали в спешке: мы даже смогли найти там полезные вещи и нычку с едой. Кое-где со стен была сорвана обшивка и виднелись трубы, которые подтекали, но были тёплыми, и возле них вполне можно было греться, хотя костёр в гостинной мы таки развели. (Вообще я помню эту локацию, этот двухэтажный дом снится мне постоянно в разных антуражах, и я даже помню две дальние комнаты самые стрёмные, про которые вечно говорят что-то вроде "там живёт наш мёртвый дядюшка" или "это комнаты нашей немой сестры-ведьмы", и в которые так или иначе мне всё равно приходится заглянуть.) В доме нашлась живая белка и совершенно нормальная, если не считать размеров кошки и недюжинного интеллекта. Я решила покормить бедную зверюшку печенькой-галетой, но эта тварь сразу распознала во мне тюфяка, и хитростью отжала у меня по чуть-чуть запас этих самых галет на несколько дней, ныкая их в совершенно недоступном человеку гнезде в стене за трубами. Пока я гонялась за чёртовой белкой по всему дому, случайно наткнулась на комнату, необычайной красоты, частично переходящую в лес в воде, с дивным лазурным светом из неопознанного источника. Там я встретила компанию из человек четырёх, более экипированную и осведомлённую, мы неплохо поладили, и я ушла с ними. Мы нырнули в это "напольное озеро" и через тоннель выплыли наружу в большой водоём. Чуть не попались поднявшемуся со дна кракену (ооо, как это было страшно, плыть к поверхности, отчаянно желая, чтобы не закончился воздух, и боясь почувствовать щупальца на своей щиколотке, и в то же время отстранённо наблюдать, как же красиво преломляется свет сквозь толщу воды!)
Потом мы с ними ещё где-то лазили и что-то искали, тащили на себе одного из наших товарищей, который "замолчал", грелись в брошеных домах, с кем-то дрались, а потом всё-таки нашли маленькую красную сферу с какой-то непонятной хренью внутри (напоминавшую уменьшенные мозги), свинтили "замолчавшему" голову и прикрепили ему на шею этот шарик (чувак весь словно был закован в броню, но на самом деле это всё было сплошное робо-тело, а органической как раз оставалась только голова. Он был шумный, весёлый мужик с отличным здоровьем, видимо, поэтому его "порог молчания" оказался так высок.) Какова же была наша радость, когда на вопрос "как себя чувствуешь?" он радостно, но слегка неуверенно ответил, что в общем-то отлично, только ужасно хочется жрать, и мы все кинулись его обнимать и плакать, и смеяться одновременно, потому что мы сделали невозможное и практически вернули друга с того света.
Потом наша команда раскололась, и трое с вновь заговорившим пошли в одну сторонe, а мы вдвоём с ещё одним челом - в другую.
Следущее, что я помню - почти восстановленный сновидческий Калининград, одна из центральных улиц. Утро. Я иду прямо по пустой проезжей части, полностью залитой тонким слоем воды, в которой отражается голубое небо с белыми крупными облаками. Из воды торчат только трамвайные рельсы, и я одновременно любуюсь этой красотой, ищу люк в "подполье" и тащу на себе тело того самого близкого, очень близкого мне, но теперь "замолчавшего" друга. Мне везёт, что он достаточно худой, да и тело его не совсем обмякло и отяжелело, но он всё равно жутко тяжёлый. Находиться на открытом пространстве очень неуютно, потому что я слышала, что где-то здесь ходят патрули, частенько даже в сопровождении "государственного" мага. Но я уже почти дошла до нужного места, осталось только найти люк и спуститься, я уже почти нашла способ "разбудить" друга... И тут меня замечают. Один из полицейских, вышедших из-за угла что-то кричит мне, и я понимаю, что с телом я не убегу, и что единственный шанс - использовать магию, которая либо спасёт нас, либо усугубит ситуацию ещё больше. Я решаюсь. Впиваюсь сознанием в поле вероятностей и гигантскими шагами-прыжками, словно гравитация вдруг сделалась как на луне (или в китайских фильмах ) достигаю тонкого деревца у дороги, взбегаю на него, гнущееся, как трамплин, подо мной, и, используя дополнительный импульс, делаю поистине гигантский прыжок, перелетая через сквер, приземляясь в соседнем квартале.
Два сходящихся под прямым углом многоэтажных дома образуют квадратный широкий двор. Детская площадка, стоянка машин, совсем мало деревьев, недавно посаженных - открытая местность. Мне надо туда, где в углу между домами есть проход, если туда успеть, то рядом есть надёжное убежище... Я не успеваю. Ко мне приближается отряд полицейских, и маг с холодными голубыми глазами и торжествующей улыбкой на лице начинает вращать вероятности. Земля уходит у меня из-под ног, и я бегу по дуге, совсем не туда, куда надо. Голова кружится, мир словно поворачивается вокруг, приняв меня за ось. Маг очень силён. Отряд с ним, бывший так далеко, вдруг оказывается невероятно близко, и я понимаю, что ВООБЩЕ не успеваю, что я ПРОИГРАЛА, ПОПАЛАСЬ, ВСЁ, ЭТО КОНЕЦ! Парализующий страх быстро расползается по телу - мерзкое ощущение. Но ещё хуже - всепоглощающее отчаяние, такое мощное, такое всё-сметающее-на-своём-пути!... Что оно даёт мне сил. Много. Будто окрывает путь к какому-то неведомому и неисчерпаемому источнику. Наверное, я действительно очень сильно любила этого человека, который болтается сейчас бездушной куклой на моём плече, чтобы ТАК испугаться за него. Как бывает при сильном испуге, время вдруг замедляется, и мозг начинает работать очень быстро. И беру управление вероятностями в свои руки, и это похоже на перетягивания одеяла. Тот маг очень сильный, и он сначала смеётся моим попыткам, а когда понимает, то уже поздно. Я всё развернула в свою сторону, мы стремительно убегаем в совершенно противоположном направлении, где есть вход в подполье, ржавое, тёмное и сырое, но безопасное.
Я падаю под стену и скидываю с плеча тело "замолчавшего". Смотрю на его безэмоциональное лицо долго-долго. Теперь они не достанут нас. А способ вернуть тебя есть. Всё будет хорошо.
С этим "всё будет хорошо", звенящим в моей голове я и просыпаюсь. Сердце колотится. Если кто-то дочитал до конца этого полотнища, то ему, наверное, стало более-менее понятно, почему так не хотелось просыпаться в унылую рутину. Зато сессия больше не кажется такой уж сильной нервотрёпкой...
Закрываю глаза и снова представляю себя в том месте. Достаю из кармана красный шарик с непонятной жидкостью и вставляю "замолчавшему" куда-то в основание шеи. Затем напряжённо смотрю ему в лицо, пока в его глазах не появляется осмысленный блеск. "Привет," - говорю ему, сдерживая дрожь в голосе. "Привет," - его голос хриплый от долгого неиспользования. Потом мы обнимаемся и сидим так долго-долго. Я не смогла оставить эту историю незаконченной.